Наталья Симония.
Девушка с характером

Москва-1980. Газета "Советский спорт": "В "Битце" завоевали олимпийское золото в командном зачете конкуристы Николай Корольков на Эспадроне, Виктор Погановский на Топком, Вячеслав Чуканов на Гепатите и Виктор Асмаев на Рейсе". Тогда о лошадях мечтали многие, но… Конный спорт был сферой малодоступной для человека со стороны. "Джентльменским набором" советского школьника считались английский язык, музыка и фигурное катание. В то самое время Наташа Аниканова делала первые шаги на льду, оказавшиеся, к счастью для российского конного спорта, неудачными…

Москва-2002. Спортшкола в "Битце". Из тренерской выходит невысокая женщина. Первое, на что обращаешь внимание, это смешливые глаза и очень подвижные руки. На нетактичный вопрос "Сколько Вам лет?" она всегда отвечает: "Семнадцать с половиной". Муж Харлам одергивает: "Говори хотя бы, что восемнадцать!"

Входим в тренерскую. И не мы одни входим. Наталью и Харлама Симония, бывших когда-то "золотой конноспортивной семьей "Битцы", радостно встречают все, кто попадается на нашем пути. Даже попугайчик в клетке, охотно кусающий палец и панически боящийся антенны мобильного телефона.
На столе разложены фотографии: цветные и не совсем. На тех, которые не совсем, – серьезная девочка лет шестнадцати рядом с большой лошадью в деннике. На тех, которые цветные, – лучший спортсмен по итогам 2001 года Наталья Симония (Аниканова)…

– С чего все начиналось?

– Фигуристкой я не стала, не мое это. Позанималась и бросила… После Олимпиады, которую я видела по телевизору, какое-то сумасшествие началось. Маме сразу сказала: "Буду ездить верхом". Меня отвели в прокат на Московский ипподром – я там два раза по билетикам каталась.

Когда пришла в "Битцу", мне уже исполнилось тринадцать лет, а в секцию записывали с одиннадцати. Просто так, конечно, никогда не взяли бы. Попасть было очень трудно – мы даже экзамены сдавали: ОФП и теорию… У отца друг работал в спорткомитете по гребле и каноэ. Он позвонил и попросил за меня. До сих пор помню, как стояла, ревела в голос, а завуч спортшколы сказал: "Ладно, догонишь группу – останешься".

Начались занятия. У всех девчонок был уже третий разряд, а я и седлать-то толком не умела. Первые месяцы наш тренер Вячеслав Андреевич Дронский постоянно мне угрожал: "Я тебя выгоню, выгоню, ты всю группу тянешь назад!" По сравнению с моей дочкой Христинкой я была очень тихая, робкая, больше за мамину юбку держалась. Приходила домой, рыдала, говорила, что все брошу. Правда, желание заниматься оказалось сильнее.

Когда под Новый год я на своих первых в жизни соревнованиях выполнила третий разряд, Дронский глазам своим не поверил. Он не видел во мне перспективы – теперь, когда сама занимаюсь с группой, я его прекрасно понимаю. Очень тяжело, когда дети тренируются, – и есть один, который, как черепашка, вечно ползет сзади и всех тормозит…

Через год меня забрал в юношеский конкур Владимир Павлович Распопов. Он и лошадей готовил, и спортсменом был известным, и тренером выдающимся. Распопов с виду очень строгий человек, настойчивый, никаких поблажек не давал. Погода – не погода, дождь на улице – мы тренировались. Так он развивал у нас рабочие качества…

За каждым была закреплена лошадь, на которой он готовился к соревнованиям. Если тренер видел, что человек не справляется с ней, то пересаживал, пробовал различные комбинации. Чтобы твоя лошадь стояла нечищеная, неухоженная, нераскрючкованная – такого просто быть не могло. Все делали спортсмены…

– Расскажите, пожалуйста, о своих первых серьезных соревнованиях…

Когда я выполняла первый разряд, страшно волновалась. Мне говорили: "Ты должна выполнить – и все тут!" Это же была школа олимпийского резерва, от нас требовался результат. Постоянно кого-то отчисляли, набирали новых людей…

Я выехала и вообще забыла, где находится линия старта. Мне с трибун показывают, куда ехать надо. Первое препятствие еле-еле прыгнула, на втором душа вообще замерла. Зато третье, четвертое – уже на "автопилоте". И представьте себе – победила! Выполнила даже норматив кандидата. Мне подарили самовар – он у нас до сих пор дома стоит как память.

После тех соревнований я случайно подслушала, как Дронский говорил Распопову: "Вот, она же неперспективная была, а у тебя вдруг так запрыгала…".
   

– Сначала родители не стремились сделать из Вас чемпионку. Когда выяснилось, что у Вас талант, они были на Вашей стороне?

– Думаю, да… А может, просто смирились. Решили – хорошо, что человек нашел себя. Каждый должен проявиться в чем-то, влюбиться в какое-то дело, а если просто по улицам болтаться – ничего путного не выйдет. Наверное, родители все-таки до конца не верили, что лошади станут моей профессией…

– Как Вы считаете, чувство лошади – это талант или результат кропотливого труда?

– Бывает, что один человек садится и сразу едет – облегченной рысью, например… Другому, с феноменальной памятью, очень легко даются языки. Так же и здесь… Если нет чувства лошади, можно прозаниматься всю жизнь, а перспективы никакой у тебя не будет. Ты просто можешь обожать, любить лошадь. Ездить на ней, целовать, обнимать, но не более. Чувство лошади – это, конечно, талант.

– Что нужно, чтобы раскрылся талант всадника?

– Залог успеха: тренер и хорошая лошадь. Нужна лошадь, которая тебя научит всему: правильно сменить ногу, правильно повернуть, она сама все покажет… Мне повезло. Я ездила на опытном Гонконге. На нем выиграла первенство СССР: мне было 17 лет и ему 17. Он был троеборным, выезжен идеально, у него и мысли не возникало, чтобы закинуться перед препятствием. Поэтому талант и проявился.

– А возраст всадника важен? Говорят, чтобы достичь больших результатов, карьеру надо начинать в пони-клубе…

– Я думаю, что начинать с пони необязательно… Главное – талант, чувство лошади, ритма, движения. И конечно, человек должен быть очень трудолюбивым.

Кто из наших показывает результаты? Те, кто с утра до ночи проводит в седле. Лена Сиднева, она просто трудоголик… Володя Туганов рвется, стремится, трактором пашет, поэтому и проявил себя в Европе. Хоть и говорят: берейторы работают, берейторы готовят, но если нет таланта, всадник и на готовых лошадях никогда прыгать не будет.

– В чем проблема российского конного спорта: наши лошади или наши всадники?

– Проблема в том, что утеряна старая школа. Сейчас молодым всадникам очень тяжело. Всё частное, опытных лошадей для учебы нет. Заниматься могут только дети очень обеспеченных родителей. А талантливые, но бедные – не могут. Появилось много любителей, но ведь школа складывается из профессионалов, которых надо готовить. Лошадь можно любить, но не знать ее – но так многого не достигнешь.

– Как проходит Ваш рабочий день?

– В седле, конечно! В день с коноводом работаю шесть лошадей. На каждую минут сорок уходит. Раньше на тренировках я была грубее. А теперь очень много лошадей, все молодые – каждая меня на свой манер "дрессирует"…

– Вам больше нравится работать с уже подготовленной лошадью или начинать с нуля?

– С нуля. Я люблю видеть результат своей работы. Молодые лошади все такие разные, интересные. Вообще лошадь очень умное животное. Если на ней сидит сильный всадник, она сама даст все, что надо. И прыгать, и бегать будет с удовольствием.

– Бывает ли такое, что не очень перспективная молодая лошадь раскрывается с годами?

– Лошадь – это всегда "кот в мешке", какая она – плохая или хорошая – до пяти лет понять невозможно (мы сейчас занимаемся тракенами, поэтому я о них говорю. Полукровки проявляют себя чуть раньше – года в четыре уже есть, на что посмотреть). Чисто физические способности в этом возрасте вообще не видны. Если у лошади хорошая техника и хороший прыжок в три года, это абсолютно не значит, что она проявит свой талант на больших и серьезных соревнованиях. Став постарше, она, возможно, просто не захочет это делать. А бывает, что лошадь не техничная, но имеет такую душу, что к пяти-шести годам набирает и технику, и силу.

– Есть такое утверждение: "Лошадь – это актер, а всадник – режиссер". Вы согласны с ним?

– Да, я считаю, что лошадь нельзя ломать. Если есть какие-то недостатки, может, и нужно что-то под себя подстроить, пересилить в чем-то. Но молодая лошадь сама должна "дойти" до определенного уровня. Нужно потихоньку хорошее закреплять, а плохое откидывать.

– А если лошадь с хорошими данными отказывается прыгать?

– Во-первых, нужно выяснить причину, почему она боится. Может, у нее что-то болит, а может, просто испугалась своей тени. Это элементарные вещи… Лошади, напрыганные на свободе, иногда не понимают, что препятствие можно брать и с всадником – потом они осваиваются. Но все же если здоровая молодая лошадь на препятствиях 100-110 см встает в упор – значит, в будущем на нее будет трудно рассчитывать. Есть, конечно, и такие, которые заново могут начать прыгать… Кстати, излишняя инициативность лошади, когда она прямо-таки рвется прыгнуть – тоже плохо, часто такая лошадь излишне возбудима, с неуравновешенной психикой. В большом спорте это может создать серьезные проблемы – связки, проезды рассчитаны на определенный темп.

– Лошадей с каким характером Вы предпочитаете?

– Я люблю энергичных. Чтобы немножко были с характером. Когда лошадь пассивная – это неинтересно. Лучше когда мне что-то предлагают – а я в ответ или "тормози!" или "поехали!"…

– А как Вы общаетесь с лошадью?

– Это мое самое любимое занятие. Обниматься, целоваться. (Смеется.) У меня есть кобылка молодая, я с ней поиграюсь в деннике, за ушки потреплю, а начинаю уходить – она на дыбки приподнимается, мол, давай возвращайся.

Я очень люблю кобыл. Мерины, мне кажется, немножко бездушные. Они как роботы. Жеребцы во всем проявляют норов и характер. А кобыла, если поверила в тебя, это на всю жизнь. Они, конечно, бывают вредными, капризными, как и все женщины… Сейчас у нас в конюшне половина лошадей – кобылы, начкон мне их по блату выделяет.

– Кто из Ваших лошадей самый перспективный на сегодняшний день?

– Аль-Пассал подает надежды на будущее…

– А любимый?

– Много любимых. Ореол, конечно, очень заслуженный конь, пенсионер. Он как профессор. Эфедра мне очень много дала, Валенсия. Это лошади, с которыми я все делала с нуля.

Валенсия была, что называется, женщина с характером. Гордая недотрога. Очень трудная лошадь, может, у нее какие-то гормональные нарушения были. Но на поле она была настоящий боец, чем заслужила к себе уважение. Мужиков она, кстати, просто ненавидела.

– Людей или лошадей?

– Людей… Когда надо было шпрунт снять, я ни к кому не могла подъехать. Она просто орала, визжала, топала ногами… Еще Валенсия язык перебрасывала, тогда его разрешалось бинтиком привязывать. Кобыла знала, что когда я надеваю уздечку – буду привязывать язык, и все равно безропотно сносила эту процедуру. После тренировки Валенсия мне "язык покажет" – я его отвяжу. Люди, конечно, очень удивлялись, видя подобное…

Потом я ее в душевой замывала, отпускала, и она сама шла в денник. Если в проходе лошадь стояла на развязке, наклоняла голову, проходила под развязкой.

Однажды перед соревнованиями Валенсия гуляла в леваде. Ко мне приходят, говорят: заберите лошадь. Я дала ребятам недоуздок, говорю, сходите за ней. Сама прикалываюсь, знаю, что они ее на недоуздок в жизни не поймают.

Они возвращаются злющие, говорят: давай, сама лови эту чокнутую. Я пришла, открыла леваду. Валенсия сама оттуда вышла и продефилировала мимо всех лошадей домой.

Короче, дружили мы с ней… Она такая газель была. Новый конюх придет – она его подпустит к себе, а потом ногой – хлоп… Такая замороченная, балованная…

– Как Вы переживаете неудачу на соревнованиях?

– Не так сильно, как раньше. Теперь я знаю силы свои и своей лошади. Стала более уверенной в себе. Конечно, когда бывает повал, очень обидно.

Я ухожу в себя. Кого винить? Зависит от подготовленности лошади и от ее настроения. Бывает, разминка проходит неудачно, а выходишь на старт – и все пошло как по маслу… На молодых лошадях много всяких неожиданностей, на основных лошадях чувствую себя увереннее.

– Вы суеверный человек?

– Да, очень. По дереву постоянно стучу. Харлам тоже, как и все спортсмены. Половина суеверий мне передалась от него, половина была своя – теперь я совсем ненормальная!

– Это усложняет жизнь?

– Наоборот, скорее дисциплинирует. Суеверие вырабатывает стимул к работе. Бывает, работаешь шестую лошадь, уже устала, лень, надоело, до этого какая-нибудь все нервы измотала – ничего не получается. А я знаю, что если сегодня не получается – завтра обязательно будет лучше!

– А на семью время остается? Два лидера в одной семье – не многовато ли?

– В самый раз. Мы друг другу помогаем. Не расстаемся с тех пор, как познакомились в битцевском манеже. Вместе тренируемся, вместе на соревнования выезжаем. Харлам всегда мне по-джентльменски во всем помогает: на этой лошади попробуй, на той…

В доме хозяин, конечно, он. Осуществляет общее руководство. Хотя по жизни Харлам достаточно мягкий человек: добрый, незлопамятный. Да и я стараюсь конфликтов избегать: если что – лучше промолчу. Важнее всего мир и спокойствие…

Если отвлечься от лошадей – мы самая обыкновенная семья. В Ростовской области у нас дом, куры. Недавно нам подарили экзотическую собаку – уэст-хайленд-уайт-терьер называется… Кухня – это моя территория. Я готовить люблю, когда, конечно, есть время, еще цветы развожу. Любимая семейная традиция – раз в год выбираемся в Абхазию, на родину Харлама. Дочку Христину (в Москве в первый класс пошла) помогает воспитывать моя мама…

– Тоже спортсменка растет?

– Боюсь, что да. Когда у нее в школе спрашивают, каким спортом занимаешься, она отвечает – конным. Она пока на самом деле спортом не занимается, но на лошадях ездить умеет… (Мы у Христины спросили: "Хочешь быть спортсменкой, как мама?" Отвечает: "Нет!!!" Может, хитрит…)

– У Вас есть заветная мечта?

– Попасть на Олимпиаду. Если не выиграть, то хотя бы попасть… Самая заветная моя мечта: отпрыгать Олимпиаду…

– А детей больше не хотите?

– Поживем – увидим, но сначала надо Олимпиаду выиграть!!!

Дверь в очередной раз скрипит, и появляется Харлам.

– Какую черту цените в себе больше всего?

Наталья: Я не сильная, но с характером, волевая. У меня есть сильный Харлам, я за ним как за каменной стеной. Хотя современная женщина должна быть сильной – иначе никак.

Харлам: Она для меня как девочка маленькая – слабая и беззащитная…

– Самое запомнившееся 8 марта?

Харлам: Женский конкур! Шутка... Когда мы в кыз-куу, казахскую игру "Догони девушку", играли.

Наталья: Это было 8 марта?

Харлам: Восьмое! Это и был твой самый запомнившийся день – я тебя в первый раз на лошади поцеловал…

Симония на Аль-Пасалле